Худая песня лучше доброй драки

Мы живем на Бабушкинской, снимаем типовую однокомнатную квартиру, которую мы своими силами привели в опрятный вид, напоминающий место, комфортное для нашего проживания – сменили почти всю мебель, сделали косметический ремонт. Гнездо это располагается в типовой панельной многоэтажке, а это значит, что все звуки жизнедеятельности наших соседей на несколько этажей вверх, вниз и во все четыре стороны мы прекрасно слышим.

Только соседей снизу несколько лет слышно не было совсем, мы предполагали, что в квартире этой никто не живет, и некоторое время назад, ее очевидно сдали.

Разверзся локальный ад у нас под ногами – временами казалось, что под нами взаправду адская бездна, в пучину которой мы вот-вот провалимся безвозвратно.

Обитала там пара субъектов мужского и женского пола. Полнокровно жили они день через три – каждый третий день они что-то праздновали: брутальные алкогольные и табачные пары, веселые, щедро сдобренные матом выкрики поднимались снизу, проникали на наш балкон и в окна, и ничего поделать с этим было нельзя.

Ну празднуют, ну Бог с ними, прикрывая форточку, подумала я. Непосредственно Ад начинался в районе 2 часов ночи, когда «гости» расходились и эти двое оставались наедине, и подверженные избытку дешевого алкоголя, начинали бурно общаться между собой: он становился агрессивным и они начинали «выяснять отношения». Надо заметить, уровень отношений такой, что они стоили друг друга – матерные многоэтажные речевые конструкции, шлепки, удары, упреки (например в том, что у него де было все посчитано, а она его сигарету последнюю скурила, пока он спал…). Это длилось до 4, а то и до 5 утра. Я все это время либо лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок, либо нервно нарезала круги по комнате, думая о том, что там сейчас, возможно, убьют какого-никакого человека, а я не могу ничего поделать с этим; о том, что какой бы не была женщина, и как бы она не вела себя, не может такого быть, чтобы мужчина (опять-таки, каким бы он ни был) не должен, просто не может бить женщину. В эти моменты я испытывала такую запредельную благодарность к своим родителям, что для меня все эти вещи немыслимы, что не высказать. Мой Папа никогда не повышал голоса на Маму, а она в свою очередь всегда с уважением, нежностью и любовью относилась  к нему. И во мне воспитано с детства уважительное отношение к моему Мужчине и не позволение отсутствия уважения к себе от партнера.

Спать в таких условиях у меня никак не получалось. Более того, все это жутко давило на меня, я испытываю физический дискомфорт, когда в непосредственной близости от меня кто-то ругается или конфликтует.

На следующий день была тишина — они, видимо, отсыпались. Через день, очевидно, занимались какими-то своими делами, а на третий день круг замыкался и все повторялось снова. С каждым разом скандалы становились жестче и страшнее, пару раз мы вызывали доблестную нашу полицию, которая предлагала нам писать заявление либо провожать их до нужной двери. По закону подлости, когда подъезжала машина – внизу все стихало. Кроме того, мы понимали, что нам еще жить здесь, тогда как полиция уедет так же как приехала и думать забудет, что нам по одному в лифт заходить.

Спустя время, их очевидно выселили и снова воцарилась тишина.

Еще неделю после этого я каждый вечер перед сном с опасением прислушивалась, как бы опять не началась эта жесть. Но была блаженная тишина и все успокоилось.

На этой неделе стало ясно, что в квартире снизу появились новые жильцы. Никакой агрессии от них слышно не было, обычные бытовые звуки: вот открывается балконная дверь, вот шаги, вот, кажется, работающая стиральная машина.

Вчера же стало ясно, что помимо обычного набора бытовых предметов у них есть… караоке. А в комплекте с караоке – совершенно безголосая девица. Открывая окно, я слышала, как она в первом часу ночи поет весь репертуар певицы Славы, проходится по таким шлягерам, как «Ангел-хранитель», «Все мы бабы — стервы» и самоотверженно завывает про «третье сентября»… В этом откровенно отвратительном пении под беспощадно ужасную миди-фонограмму угадывалось, что она так чувствует и переживает все, что пытается петь, и что она — звезда и скорее всего всем, для кого она пела, это нравилось или по крайней мере, она была уверена, что все в восхищении.

В этот вечер, перед сном, под аккомпанемент караоке-набора снизу, я улыбалась, засыпала и думала: «Худая песня лучше доброй драки». И спалось мне в ту ночь спокойно и хорошо.