Каштановая сага о 5 частях

I Вверх!

В моем детстве мы всей семьей путешествовали поездом дважды в год, скупали четыре билета и дружным купе ехали на каникулы к бабушке. Волнительно и прекрасно в зеленом, изредка выпускающем пар с оглушительным шипением, шумном гиганте для маленькой меня было абсолютно все.

Казалось, что таинственный длинный вагон – мифическое живое существо, которое поблескивая серебристыми чешуйками поручней и калейдоскопом лиц между ними, бежит вприпрыжку за точь-в-точь таким же по бесконечным стальным спицам рельс. В моем воображении они представали цирковыми акробатами – большущими, так ловко удерживающими равновесие на тонюсеньких нитях рельсов. Лица были всегда разные: большие и маленькие, смуглые и белые, всякие люди ехали из пункта А в пункт Б, и хмурые, и улыбчивые, но в детстве я не боялась в удивительном пространстве поезда ни-че-го, потому что вон там мама, а вот тут – папа.

Мы устраивались, пили чай из совершенно особенных чашек с подстаканниками, еще тетрис был! Верхняя полка была высшей точкой вожделения и, конечно, главным предметом споров между мной и братом. Там, в детстве, когда любимую бы игрушку отдал за возможность спать наверху, всякий раз оказывалось нельзя там спать…

II Вниз, пожалуйста, вниз!

Вот я выросла и готова доплачивать уже за нижнюю полку. Любимой цацки, конечно, не отдам, а на лапу проводнику в пределах разумного – вполне. Поезда я разлюбила. Избыток любого любимого приводит к обратной стороне любви – отторжению. Ну, навскидку, в течение полугода каждые выходные туда и обратно – выходит, за полгода я провела порядка 50 ночей в плацкарте, когда тот факт, что достаешь ногами до конца койки у тебя, мягко говоря, детского восторга не вызывает.

За это время я видела разное, и историй из мира РЖД у меня воз и тележка, но главный мой вывод – какой проводник, такой и вагон. Сегодня не повезло. Это стало ясно с первого взгляда. Дима затаскивает мои баулы в вагон аж за 20 минут до отхода поезда, проводница лающим визгливым криком вместо «Здравствуйте!»:

– Провожающие не заходим!
– Я сумки занесу и выйду.
– Она же молодая, сама занесет! – оценивающе глядя на меня, – Мы не пускаем!

Молча отодвигаем каштановую мадаму, делаем как нам надо, выходим обратно, наскоро прощаемся, я забираюсь в вагон, Дима – к машине и обратно домой.

III Пятьсот рублей

Раз за разом зарекаюсь покупать билеты на сайте РЖД, и опять беру. Никак у меня дружбы не выходит с этим сервисом. Место выберу (нижнее, конечно!), а он мне торжественно выдает после оплаты бланк на билет с местом наверху. Ну и я гневаюсь, всегда. И где они спрятали эту загадочную кнопку «оплатить постельное белье»?! Я все время вынуждена доплачивать наличными проводнику. Или это сайт РЖД делали инопланетяне не для человека, или я слишком глупа для благостного пользования этим чудом.

Мчу сегодня из Москвы в Казань, пишу текст, сидя на нижней полке, той самой, которую тщетно пыталась себе купить, жду, когда будет Муром, может на нее не сядет никто и тогда я юркну спать вниз… Но для приличия спросила проводницу, будет ли кто садиться, а она возмущенно так: «Нижние места, чтоб Вы знали, на 500 рублей дороже, чем верхние!»

«Я в курсе», – нежно отвечаю я. Уловив вероятность появления в своем кармане лишней пятисотки, лицо ее на глазах становится добрее, мягче и обрастает какими-то отталкивающими сальными, хитрыми деталями. Я это вижу и понимаю, что от меня ей эти 500 рэ не обломятся. Принципиально.

IV Чужое белье

Оплачиваем белье, по диагонали на боковушках едет древняя супружеская чета, видно, что в деньгах не купаются, уточняют, где именно написано, что им нужно оплачивать постель отдельно, переглядываются, говорят, что возьмут один комплект на двоих. И тут наша хной единой каштановая женщина с голосом и интонационной манерой малогабаритной собачки открывает рот, вдыхает поглубже и выдает бедным старикам: «Как это одно на двоих?! Матрас вы как будете на две полки стелить? Подушку раздерете на две части?!»

Я сейчас не утрирую, я цитирую практически дословно. Из двух купе справа и слева от пожилой пары, хором я и мужчина средних лет рявкнули на нее: «Дайте им второй комплект, я оплачу». Старики замерли, обомлели, оглянулись по сторонам, а затем долго отнекивались от нашего предложения. А проводнице не возражали, не защищались от вопиющего, непозволительного хамства. Они были готовы ехать на голых полках, лишь бы никому не мешать, не стать центром скандала. Мы в итоге скинулись двумя купе по 20 рублей и отказа от пожилой пары не приняли.

Они предлагали каждому из нас заварку, которую взяли с собой, дедушка достал из кармана и протянул мне лимонную карамельку. И я ее взяла. Из-под кустистых белых бровей на меня смотрели два бездонных моря, он с таким взглядом вкладывал ее в мою ладонь, что она стала для меня ценнее трюфеля. Ладонь его наощупь напоминала папирус, сухая, жилистая, покрытая старческой «гречкой», безупречно чистая ладонь. Настолько, что положи он мне в рот эту карамель, я бы съела. То, насколько чистыми человек содержит свои руки буквально – многое говорит о нем.

V Дуальный чай

До поры беспокойного сна, перебиваемого многоголосой полифонией храпа, времени – вагон. Иду за чаем. Вспоминаю, что за сборами забыла поужинать. То есть разогрела первое и второе заехавшему брату (он, кстати, по-прежнему предпочитает верхнюю полку нижней, как в детстве), предложила ужин вернувшемуся с работы мужу, а про себя даже не вспомнила, все бегала – собиралась.

Решаюсь в полгода раз согрешить шоколадкой по цене золотого слитка. Выбор невелик, беру «Твикс», объясняю, что мне нужен чай с лимоном без сахара. Жду. Забираю сдачу, уточняю, что почем, потому как либо слиток совсем золотой, либо я совсем гуманитарий. Проводница торжественно ставит передо мной ДВЕ чашки с чаем.

– Какая из них для меня?, – не угадывая подвоха, спрашиваю я.
– В смысле? Девушка, вот чай, у меня очередь! – мол, чего тупишь-то, иди уже давай.
– Мне без сахара, которая из этих чашек для меня?, – продолжаю не въезжать в ситуацию я.
– Они обе без сахара, обе же Ваши!, – поступательно возвышая голос, лает каштановая.
– Одна я, одна шоколадка, чего две-то? Я же не просила две.
– Так в этой шоколадке две палки! Ну не надо две, оставьте один нам.
– Оставлю, верните деньги за одну из чашек.
– Как? Я ж его уже сделала!
– А я тут при чем?
– Ну уточнять надо, что Вам одну надо!
– У Вас постоянно берут по два чая для одного пассажира? Я думаю это Вам нужно уточнять, сколько пассажиру чего нужно.
– Нет, я обратно чай не высушу и не верну.
– Где находится начальник поезда..?, – ровно вопрошаю я.
– Из-за какой-то чашки чая..? – уровень ее голоса падает за секунду раза в три.
– Нет, дело не в чае, из-за того, как Вы общаетесь с пассажирами. Если за стариков я готова заплатить, чтобы они «один матрас на две койки не стелили», то оплачивать Ваш непрофессионализм не буду принципиально. Либо верните мне деньги, либо я иду к начальнику поезда.
– Ой, щас! Ну, извините.
– Вы уверены, что извиняетесь как подобает профессиональному проводнику? Вы ведь уверены, что правы во всем. Все-таки я иду?
– Девушка, вас много, а я одна! Войдите в положение! – лай становится жалобным…
– Это не мои проблемы, смените работу, если не справляетесь. Я видела о-очень много поездов и проводников, мне есть с чем сравнивать. К Вам в вагон заходят люди, которые оплачивают свой проезд и все услуги, которые Вы должны предоставлять с улыбкой, а не в качестве одолжения. Если Вы не любите свою работу, пассажиры не виноваты.

Я ушла, свернулась на своей верхней полке. И вроде спокойна, а уснуть не никак не выходит. Только в ответ на шорох, гляжу наискосок, как там, в темноте, старый человек с морями-глазами, встает и укрывает плотнее свою спящую старушку. Сколько смирения в них, любви, нежности… Смотрю, и такая необъяснимая тоска берет, что я съеживаюсь еще больше и места на верхней полке мне сегодня хватает с лихвой.